"Лидер удаляет из чата Лидер. Причина: стыдно" (с)
Название: Греческие хроники
Автор: freak-trio
Бета: нет пока
Жанр: не идентифицируется
Пейринг: см. в заявках
Рейтинг: "хн, R"
Дисклеймер: кто ж на собственность Главного хёна рискнет зариться?^^
Предупреждение: "бред сивой кобылы в летнюю ночь" в двух актахХДДД
Разрешение на репост: никуда тчк
Действующие лица:
Зевс – Чон Джихун
Аполлон - Ли Чхансон (сын Зевса)
Арес – Ян Сынхо (сын Зевса)
Гермес – Пак Санхён (сын Зевса)
Дионис – Пан Чхорён (сын Зевса)
Пан – Чон Бёнхи (сын Гермеса)
Заявка №1. Мир/Гром; эмблэки абстрагированно от группы и нынешней реальности представлены как персонажи древних мифов; AU; заказчик обломов (?)
Количество слов: внелимит [1211]
Акт 1Акт 1
Сцена 1
Аполлон стоит на Олимпе в Зале Тысячи Бассейнов и готовиться с разбегу прыгнуть в тот, что с Миллиардом Лепестков Роз. Он долго делает руками круги, глубоко дышит, потом наконец-то спрыгивает. И с прытью, достойной самых шустрых дельфинов, вылетает обратно, громко матерясь.
- Думаю, брат, - тянет, позевая в кулак, Гермес, - кто-то подсунул кроме лепестков еще пару сотен мер шипов в тот Бассейн.
Они сидят с Аресом на бортике Бассейна Мириад Звездных Бликов. Никто не знает, что именно там сыпят мелкие обслуживающие духи в воду, но выглядит красиво, особенно в сумерках. Ходит слух, что это металлическая стружка из горнил Гефеста, поэтому никто не решается в нем купаться, но понтовое место для встреч и свиданий пусто не бывает практически никогда.
- Думаю, брат, - Арес тоже сонлив и расслаблен, - не стоит тут так тонко обвинять своего родственника в злокозненности. Тем более что тот родич видел, как кое-кто подогревал воду.
Сцена 2
- Но Отец Наш, это не справедливо! Я Твой самый красивый и самый талантливый сын, а ты этим двум все всегда спускаешь с рук!
Зевс сидит в развалку на троне и полирует ногти на левой руке. Уже минут двадцать. Наконец не выдерживает и швыряет молнию в Аполлона, который, не замолкая, закладывает братьев. Короткая Аполлоновская туника, сделанная из трех слоев прозрачной ткани, начинает тлеть от попавшей рикошетом искры.
- Прочь с глаз моих, развратник, от греха подальше!
На бегу туша одежду, Аполлон бурчит, что «от греха» - это в самую точку, все дети от разных матерей.
Сцена 3
Зал Тысячи Садов, Афродита визжит зарезаемой поросёй, Арес, сузив глаза, смотрит, как она мечется по Саду Миллиона Алых Роз.
- И это Великий Олимп? Гора Богов? Да у последнего фермера охрана поставлена лучше! Духи доложили, что всю ночь мои прекрасные, так тяжело растимые розы вытаптывал какой-то смертный! Мало того смертный, да еще и в варварских доспехах!
Афродита не замолкает ни на мгновение, а Гермес дергает Ареса за пояс:
- Слушай, брат, и правда, ты начальник охраны или нет? И попроси ее уже одеться, а то неудобно как-то…
- Брат, а я виноват, что в наших доспехах все себе там раскорябаешь? – цедит сквозь зубы Бог Войны и рявкает со всей силы. – Заткнись, дорогая! Это не я тебе изменяю с кем ни поподя!
Арес разворачивается на месте и идет к выходу, оставляя, подавившуюся глотком воздуха Афродиту в недоумении.
Гермес летит в десяти сантиметрах над полом за Аресом, размышляя, куда лучше податься развеяться. С одной стороны, так он выше брата, с другой, летать не ходить – удобнее.
Уже в Приемном Зале, недалеко от входа на один из Путей, ведущего к подножию Горы, Арес говорит, что не против навестить племянника.
Сцена 4
Лесная поляна напоминает место, в которое не один раз попала Молния Отца Богов: трава жухлая и желтая, ветки деревьев скукожены, кое-где видны трупики мелких животных – видно, что умирали в мучительных конвульсиях.
На пне посередине сидит грустный Пан и играет на свирели.
Арес с Гермесом, плотно заткнув уши, появляются на поляне.
- Сын, Бессмертие Бессмертием, но может ты уже прекратишь! – орет Гермес, подумывая уже материлизовать свой жезл и отходить отпрыска по спине.
Пан, очнувшись, перестает играть, встает и начинает чесать свою мохнатую филейную часть.
- Это ж сколько ж я тут играю? Аж жо… прости, Папа, все себе отсидел. Салют, Дядя!
- Кто ж тебя этой, кхм, мелодии научил? – Арес ковыряет мизинцем в левом ухе, пытаясь избавится от звона.
- Да фавн их знает, варвары какие-то приходили. Ну, я с ними выпил сначала, потом они показали, как играть на шкуре козы, в которую натыкано много трубочек. Потом я их в шею прогнал – хреновая у них музыка. Потом из соседней деревушки с дрекольем приходили, жаловались, что уснуть не могут – страшно, дескать. Я их тоже прогнал. Будет еще всякая рвань на меня вилы поднимать. А потом как-то грустно стало, вот я и решил ту их варварскую мелодию на свирели подобрать…
Арес косится на брата:
- Гермес, милый, может ты и не помнишь, кто тебя тогда в лесу пьяного снасильничал из девок, но думаю, я бы мог сыскать ее. Вряд ли по нашей Благословенной Дедушкой Твоего Сына Земле ходит много таких пиз… словоохотливых женщин.
Гермес отмахивается, обнимает сына и тащит за плечи на юг:
- Пошли лучше к Дионису, ребенка похмелим.
Сцена 5
Пологий склон горы, сплошь покрытый виноградником, в закатных лучах выглядит еще красивее, чем Зал Тысячи Статуй, о котором среди смертных идет молва, что прекрасней нет ничего в Трех Мирах.
Троица подходит к сараю, стоящему на краю насаждений и скрывается за надсадно скрипнувшей рассохшей дверью.
Путь выводит их во Дворец на Облаке – владения Диониса.
- Слушай, Ди, ты не боишься, что с перепоя как-нибудь сверзнешься с Небес? – Арес, испытывающий головокружение уже на высоте скамейки, всегда чувствует себя неудобно, навещая брата.
- А ты летать вон, как Гермесик, научись, а не злословь, - парирует Дионис, выбираясь из подушек, которыми усыпано его ложе, что земля перезревшими виноградинами. – Бухать пришли?
- Да ну тебя! – фыркает Арес. – Пошли, Малой, на кухню. Я еще и жрать хочу.
Арес с Паном удаляются, а Гермес, развалившись на братовской постели, интересуется, что Ди такой смурной.
- Да помнишь тот миф обо мне, где Папочка вроде как выносил меня в бедре? Так я уже тогда родился, - Дионис дует в кубки, чтобы избавится от сора и неизвестно как попавших на такую высоту дохлых мух, наливает из амфоры, и подает один Гермесу.
- Делов-то, Папочка всегда любил все преукрасить.
- Так вот, он такой во всей красе приходит, а мама мертвая уже. Кинжал под левую грудь – и я сирота. А как ему уходить – что ему в людские дела-то лезть? – я в его ногу и вцепился. Быр, хорошо, что маленький был, не помню. В эту, в волосатую, тьфу. Короче, отодрать он меня не смог, поэтому забрал с собой.
- Что сразу сирота-то? – перекатившись на бок и подперев голову, в удовольствие цедит лучшее вино Божественного Виноградаря Гермес.
- А вот так. Папа Зевс к маме налево ходил, а она налево еще до него хорошо прогулялась.
- Это как? – круглит глаза старший брат.
- Говорю же: а вот так! – психует Дионис и швыряет кубок в стену. – Не брат я тебе!
Сцена 6
Солнце застает спальные покои Бога Экстаза и Ужаса в плачевном состоянии: половина подушек разодрана, половина изтоптана, осколки амфор, потеки на стене, грязная посуда, огрызки фруктов. Солнце пугается и скрывается за тучей.
Гермес трет глаза, стараясь не шевелиться слишком резко. Дионис голый лежит поперек него и сопит во сне. В залу вбредает, слишком громко стуча копытами, взъерошенный и слегка зеленоватый Пан, вызывая своим видом у отца спазмы желудка.
- Пап, я, конечно, многое в жизни видел, но с собственным братом!.. – восклицает гроза всех чащоб. От громкого звука просыпается Дионис.
- Да успокойся ты, не брат он мне, - в два болезненных голоса оправдываются Дионис с Гермесом.
- Я вот одного не понимаю, - из-за спины Пана интересуется не менее помятый Арес, - как Папуля тебе умудрился Самую Страшную Тайну выдать?
Ди кряхтит, садясь на смятой постеле:
- Как-как? Я тут кое-что покрепче вина гнать научился…
В помещении наступает мертвое молчание – все Боги пытаются просчитать последствия для себя и смертных такого открытия.
- Все равно это плохо! – нарушает тишину Пан.
- Почему? – в три голоса уточняют у него.
- Я ж всегда сестренку хотел.
Занавес.
Заявка №18. Джун/Мир; Мир верит в суеверия, а Джун вечно попадается ему в самые неудачные моменты. Но это не помешает Джуну очаровать Мира; AU; заказчик Kitsuri
Количество слов: внелимит [1234]
Акт 2Акт 2
Сцена 1
Лесная поляна, мертвые деревья, травы, мелкие животные и парочка крупных, Пан на пне играет на свирели. Прислонившись к голой ели, стоит Дионис, щурит глаза от удовольствия и прикладывается время от времени к Кратеру.
- Слушай, мне-то что, мне нравится, но тебе самому не жалко своей любимой поляны? - спрашивает Ди, когда Пан закругляется.
- А чего жалко-то? Ща оживлю, - сын Гермеса начинает бешеным козлом скакать вокруг, на глазах во флору возвращается зелень, а в фауну — жизнь. Звери прыскают во все стороны, а Дионису кажется, что даже елка под ним старается отойти подальше. - Я чего пришел, ты папку своего давно видел?
- А что, влюбился? - Пан ржот как последний козел, а усыновленный Зевсом скрежещит зубами.
- А хоть бы и влюбился. Ревнуешь, козья морда?
- Чья бы морда говорила? Кто Бараном бегал, скрываясь от гнева мачехи?
На поляне стало сумрачно от набежавших туч и полил дождь. Пришлось быстро возводить навес из веток и разлапистых листев.
- Слушай, мама-блин, а чего ты в нем нашел? Он же незрелый хуже меня. И вороват - тянет все, что плохо лежит. И безответственный. Папа из него, я скажу тебе... И неделю дома, а потом на полгода куда-то шляться сваливает. Во опять куда-то урулил, - волосяной покров Пана приятно греет бок Диониса, поэтому он протягивает ему Кратер, в Котором Никогда Не Кончается Вино, и отвечает:
- Да черт его знает. Я ему про себя рассказал, а он понимающе отнесся, успокоил. Вот мы и переспали. А он, когда вы с Аресом ушли, искупался, протрезвел и исчез в неизвестную даль. Я потом его еще четыре дня ждал, думал, он за вкусненьким чем ушел...
Они оба вздыхают и остаются сидеть, пить вино и смотреть на лесной дождь. А Дионису все мерещится, что по кустам все мельтишит какая-то белая туника.
Сцена 2
Эллада выжжена. С запада на восток, с севера на юг простирается пустыня. Пейзаж разбавляют только остовы кустов и скелеты людей и животных. На Небесах нет ни солнца, ни облаков - что вверху, что внизу все серым-серо.
Дионис бредет, за ним остается дорожка оседающего пепла. Хочется плакать, но слез нет, в груди зреет Изначальная Пустота, гулко колотясь по ребрам. Он вздрагивает от карканья и поднимает голову. Одинокий ворон - последнее живое существо в этом уничтоженном мире - летает над ним, раз за разом сужая круги.
Ди просыпается резко и хватает ртом воздух, все силясь загнать в легкие хоть немного кислорода. Ему кажется, что он все еще там, что пепел забил ноздри, рот, трахею, что руки в саже, а ворон все каркает и каркает, поселяя в сердце беду.
Пан толкает его в плечо и спрашивает, чего это он расплакался.
Дионис садится и таким серьезным голосом, что у Пана все съеживается внутри, говорит:
- Не к добру это все. Я в Дельфы иду.
И срывается из положение «сидя» сразу в бег.
- Шкуры хоть поправь! А лучше переоденься, камнями же в городе закидают! - орет ему вслед Пан, недоумевая, что же такое могло присниться Богу Ужаса, что он настолько испугался.
Сцена 3
Дорога до Дворца на Облаке, переодевание в тогу, перенастройка Пути на Храм Аполлона Пифийского занимает не больше часа, но у Диониса в голове бьется мысль, что он не успевает, опаздывает на несколько дней, если не столетий.
Он не понимал, что за нужда гонет вперед, но молния, нет, Молния, и открывший Путь на входе в Храм выводят из себя хуже некуда.
Тронный Зал и недовольное выражение лица Отца вызывают перед глазами всполохи - злость никогда не давалась ему легко, всегда начинало мутить на физическом уровне.
- Мало того, что ты меня накачал этим пойлом так, что я несколько дней головы поднять не мог, так теперь ты его рецепт еще и смертным отдал? - гневается Бог Богов, стуча ухоженными пальцами по подлокотнику трона.
Зевс никогда не кричал на Диониса, на каких бы проделках тот ни был пойман, но Ди считает, что лучше бы кричал. Или даже оплеуху, как любому своему сыну, дал. Только теперь все стало на свои места, и стало понятно, почему к Младшему такое особенное отношение.
- Да хоть бы и отдал, что с того? - обычно Дионис не дерзит Отцу, но что-то в Ди надломилось, сломались какие-то барьеры.
- Ты хочешь сказать, что не понимаешь последствий для людей? - на Зевса действительно страшно смотреть.
- На людей Тебе всегда было постольку поскольку. Не вижу смысла продолжать этот разговор.
Не сказать, чтобы Акт Неповиновения дался после всех этих лет беспрекословного подчинения Верховному Богу легко, но Диониса жжет изнутри чувство более сильное, чем поклонение Незыблемому Авторитету.
Сцена 4
Дионис сидит в Оракуле и чувствует, что немного плывет от фимиамов и общей атмосферы помещения. И в который раз приходит к выводу, что Аполлон тот еще показушник.
Его оставили одного, пока Пифии не передадут его вопрос, а ему ее ответ. Вопрос прост, как восход солнца над Олимпом: «Что мне делать?», - но он томится уже второй час, материлизовав Кратер, и размышляя, какого такого не позвали танцовщиц.
Жрец возвращается еще более услужливым, чем при встрече, и Ди начинает догадываться, что со своим выражением лица вселяет Тот Самый Вселенский Ужас, за что в свою бытность получил приставку к Богу Экстаза. Это самое «и», следующее после, Диониса немного смущает. Арес, конечно, намеклнул, что «боятся, значит, уважают», но пользы для себя он в этом так и не находит.
- О, Ужаснейший...
- Стихни уже, я сеня добрый. Просто съел что-то не то, - старательно отводя глаза, выражает милость Небесный Виноградарь.
- О, Дионис, Владыка наших чувств и мыслей, будящий в нас наши самые сокровенные...
- Фавн тебя раздери, давай без прелюдий! Я тебе не твоя жена!
- Оу... Пифия сказала идти тебе, о... о, Великий, в... в смысле, к, к Колоссу.
Ди, видя такие противоречивые эмоции жреца бывшего брата, решает, что, если он опоздал уже на миллиард лет, то неплохо бы было поесть, а уж потом в путь. И уточнил заказ, что танцовщиц не прятать. А потом долго щурил осоловевшие глаза: вот одна больно похожа на здешнего Хозяина, особенно когда делает так и вот так в танце.
Сцена 5
Дионис сидит на плече Колосса и размышляет, куда же гуляла мама, если он так хорошо умеет управляться с Путем. Все Пути, что были на Олимпе и в других местах, являются стационарными и неизменными - никто не может ни модифицировать их, ни создать новый. А ему получается даже создать Путь для коротких дистанций.
- Слезай уже! Скоро восход! - очень громко раздается в голове.
Ди чертыхается. Только один позер в их семейке может быть настолько неразборчив в методах приглашения на свидание, думая, что ему все сойдет с рук за его красоту и таланты.
- Не ори, засранец, спускаюсь уже.
Дионис не выясняет отношения, не злится на игрища с его психикой, не припоминает чертовски неприятный сон, он подхватывает Аполлона за талию, и они оказываются прямо на голове Гигантской Статуи. Божественного Отца Всех Нарциссов - как его и в глаза, и за глаза, в зависимости от положения, называют — начинает трясти на высоте, и он крепко вжимается в Ди.
А Дионис стоит на голове каменного Гелиоса, наблюдая, как живой Гелиос не жалеючи хлыщет своих лошадей, и дышит полной грудью. С удовольствие чувствуя, как близок к нему вечно ускользающий от всех и вся Аполлон. И как тот зависим. За такое он готов простить очень многое.
Но въедливо возвращается факт, что Гермес сбежал. То ли утренний свежий бриз промыл ему мозги, то ли просто в подсознании полностью сложилась картинка, но Дионис понимает, что не он в пьяном бреду порвал папирус с рецептом «пойла», а что кое-кто его сп... украл.
Занавес.
Автор: freak-trio
Бета: нет пока
Жанр: не идентифицируется
Пейринг: см. в заявках
Рейтинг: "хн, R"
Дисклеймер: кто ж на собственность Главного хёна рискнет зариться?^^
Предупреждение: "бред сивой кобылы в летнюю ночь" в двух актахХДДД
Разрешение на репост: никуда тчк
Действующие лица:
Зевс – Чон Джихун
Аполлон - Ли Чхансон (сын Зевса)
Арес – Ян Сынхо (сын Зевса)
Гермес – Пак Санхён (сын Зевса)
Дионис – Пан Чхорён (сын Зевса)
Пан – Чон Бёнхи (сын Гермеса)
Заявка №1. Мир/Гром; эмблэки абстрагированно от группы и нынешней реальности представлены как персонажи древних мифов; AU; заказчик обломов (?)
Количество слов: внелимит [1211]
Акт 1Акт 1
Сцена 1
Аполлон стоит на Олимпе в Зале Тысячи Бассейнов и готовиться с разбегу прыгнуть в тот, что с Миллиардом Лепестков Роз. Он долго делает руками круги, глубоко дышит, потом наконец-то спрыгивает. И с прытью, достойной самых шустрых дельфинов, вылетает обратно, громко матерясь.
- Думаю, брат, - тянет, позевая в кулак, Гермес, - кто-то подсунул кроме лепестков еще пару сотен мер шипов в тот Бассейн.
Они сидят с Аресом на бортике Бассейна Мириад Звездных Бликов. Никто не знает, что именно там сыпят мелкие обслуживающие духи в воду, но выглядит красиво, особенно в сумерках. Ходит слух, что это металлическая стружка из горнил Гефеста, поэтому никто не решается в нем купаться, но понтовое место для встреч и свиданий пусто не бывает практически никогда.
- Думаю, брат, - Арес тоже сонлив и расслаблен, - не стоит тут так тонко обвинять своего родственника в злокозненности. Тем более что тот родич видел, как кое-кто подогревал воду.
Сцена 2
- Но Отец Наш, это не справедливо! Я Твой самый красивый и самый талантливый сын, а ты этим двум все всегда спускаешь с рук!
Зевс сидит в развалку на троне и полирует ногти на левой руке. Уже минут двадцать. Наконец не выдерживает и швыряет молнию в Аполлона, который, не замолкая, закладывает братьев. Короткая Аполлоновская туника, сделанная из трех слоев прозрачной ткани, начинает тлеть от попавшей рикошетом искры.
- Прочь с глаз моих, развратник, от греха подальше!
На бегу туша одежду, Аполлон бурчит, что «от греха» - это в самую точку, все дети от разных матерей.
Сцена 3
Зал Тысячи Садов, Афродита визжит зарезаемой поросёй, Арес, сузив глаза, смотрит, как она мечется по Саду Миллиона Алых Роз.
- И это Великий Олимп? Гора Богов? Да у последнего фермера охрана поставлена лучше! Духи доложили, что всю ночь мои прекрасные, так тяжело растимые розы вытаптывал какой-то смертный! Мало того смертный, да еще и в варварских доспехах!
Афродита не замолкает ни на мгновение, а Гермес дергает Ареса за пояс:
- Слушай, брат, и правда, ты начальник охраны или нет? И попроси ее уже одеться, а то неудобно как-то…
- Брат, а я виноват, что в наших доспехах все себе там раскорябаешь? – цедит сквозь зубы Бог Войны и рявкает со всей силы. – Заткнись, дорогая! Это не я тебе изменяю с кем ни поподя!
Арес разворачивается на месте и идет к выходу, оставляя, подавившуюся глотком воздуха Афродиту в недоумении.
Гермес летит в десяти сантиметрах над полом за Аресом, размышляя, куда лучше податься развеяться. С одной стороны, так он выше брата, с другой, летать не ходить – удобнее.
Уже в Приемном Зале, недалеко от входа на один из Путей, ведущего к подножию Горы, Арес говорит, что не против навестить племянника.
Сцена 4
Лесная поляна напоминает место, в которое не один раз попала Молния Отца Богов: трава жухлая и желтая, ветки деревьев скукожены, кое-где видны трупики мелких животных – видно, что умирали в мучительных конвульсиях.
На пне посередине сидит грустный Пан и играет на свирели.
Арес с Гермесом, плотно заткнув уши, появляются на поляне.
- Сын, Бессмертие Бессмертием, но может ты уже прекратишь! – орет Гермес, подумывая уже материлизовать свой жезл и отходить отпрыска по спине.
Пан, очнувшись, перестает играть, встает и начинает чесать свою мохнатую филейную часть.
- Это ж сколько ж я тут играю? Аж жо… прости, Папа, все себе отсидел. Салют, Дядя!
- Кто ж тебя этой, кхм, мелодии научил? – Арес ковыряет мизинцем в левом ухе, пытаясь избавится от звона.
- Да фавн их знает, варвары какие-то приходили. Ну, я с ними выпил сначала, потом они показали, как играть на шкуре козы, в которую натыкано много трубочек. Потом я их в шею прогнал – хреновая у них музыка. Потом из соседней деревушки с дрекольем приходили, жаловались, что уснуть не могут – страшно, дескать. Я их тоже прогнал. Будет еще всякая рвань на меня вилы поднимать. А потом как-то грустно стало, вот я и решил ту их варварскую мелодию на свирели подобрать…
Арес косится на брата:
- Гермес, милый, может ты и не помнишь, кто тебя тогда в лесу пьяного снасильничал из девок, но думаю, я бы мог сыскать ее. Вряд ли по нашей Благословенной Дедушкой Твоего Сына Земле ходит много таких пиз… словоохотливых женщин.
Гермес отмахивается, обнимает сына и тащит за плечи на юг:
- Пошли лучше к Дионису, ребенка похмелим.
Сцена 5
Пологий склон горы, сплошь покрытый виноградником, в закатных лучах выглядит еще красивее, чем Зал Тысячи Статуй, о котором среди смертных идет молва, что прекрасней нет ничего в Трех Мирах.
Троица подходит к сараю, стоящему на краю насаждений и скрывается за надсадно скрипнувшей рассохшей дверью.
Путь выводит их во Дворец на Облаке – владения Диониса.
- Слушай, Ди, ты не боишься, что с перепоя как-нибудь сверзнешься с Небес? – Арес, испытывающий головокружение уже на высоте скамейки, всегда чувствует себя неудобно, навещая брата.
- А ты летать вон, как Гермесик, научись, а не злословь, - парирует Дионис, выбираясь из подушек, которыми усыпано его ложе, что земля перезревшими виноградинами. – Бухать пришли?
- Да ну тебя! – фыркает Арес. – Пошли, Малой, на кухню. Я еще и жрать хочу.
Арес с Паном удаляются, а Гермес, развалившись на братовской постели, интересуется, что Ди такой смурной.
- Да помнишь тот миф обо мне, где Папочка вроде как выносил меня в бедре? Так я уже тогда родился, - Дионис дует в кубки, чтобы избавится от сора и неизвестно как попавших на такую высоту дохлых мух, наливает из амфоры, и подает один Гермесу.
- Делов-то, Папочка всегда любил все преукрасить.
- Так вот, он такой во всей красе приходит, а мама мертвая уже. Кинжал под левую грудь – и я сирота. А как ему уходить – что ему в людские дела-то лезть? – я в его ногу и вцепился. Быр, хорошо, что маленький был, не помню. В эту, в волосатую, тьфу. Короче, отодрать он меня не смог, поэтому забрал с собой.
- Что сразу сирота-то? – перекатившись на бок и подперев голову, в удовольствие цедит лучшее вино Божественного Виноградаря Гермес.
- А вот так. Папа Зевс к маме налево ходил, а она налево еще до него хорошо прогулялась.
- Это как? – круглит глаза старший брат.
- Говорю же: а вот так! – психует Дионис и швыряет кубок в стену. – Не брат я тебе!
Сцена 6
Солнце застает спальные покои Бога Экстаза и Ужаса в плачевном состоянии: половина подушек разодрана, половина изтоптана, осколки амфор, потеки на стене, грязная посуда, огрызки фруктов. Солнце пугается и скрывается за тучей.
Гермес трет глаза, стараясь не шевелиться слишком резко. Дионис голый лежит поперек него и сопит во сне. В залу вбредает, слишком громко стуча копытами, взъерошенный и слегка зеленоватый Пан, вызывая своим видом у отца спазмы желудка.
- Пап, я, конечно, многое в жизни видел, но с собственным братом!.. – восклицает гроза всех чащоб. От громкого звука просыпается Дионис.
- Да успокойся ты, не брат он мне, - в два болезненных голоса оправдываются Дионис с Гермесом.
- Я вот одного не понимаю, - из-за спины Пана интересуется не менее помятый Арес, - как Папуля тебе умудрился Самую Страшную Тайну выдать?
Ди кряхтит, садясь на смятой постеле:
- Как-как? Я тут кое-что покрепче вина гнать научился…
В помещении наступает мертвое молчание – все Боги пытаются просчитать последствия для себя и смертных такого открытия.
- Все равно это плохо! – нарушает тишину Пан.
- Почему? – в три голоса уточняют у него.
- Я ж всегда сестренку хотел.
Занавес.
Заявка №18. Джун/Мир; Мир верит в суеверия, а Джун вечно попадается ему в самые неудачные моменты. Но это не помешает Джуну очаровать Мира; AU; заказчик Kitsuri
Количество слов: внелимит [1234]
Акт 2Акт 2
Сцена 1
Лесная поляна, мертвые деревья, травы, мелкие животные и парочка крупных, Пан на пне играет на свирели. Прислонившись к голой ели, стоит Дионис, щурит глаза от удовольствия и прикладывается время от времени к Кратеру.
- Слушай, мне-то что, мне нравится, но тебе самому не жалко своей любимой поляны? - спрашивает Ди, когда Пан закругляется.
- А чего жалко-то? Ща оживлю, - сын Гермеса начинает бешеным козлом скакать вокруг, на глазах во флору возвращается зелень, а в фауну — жизнь. Звери прыскают во все стороны, а Дионису кажется, что даже елка под ним старается отойти подальше. - Я чего пришел, ты папку своего давно видел?
- А что, влюбился? - Пан ржот как последний козел, а усыновленный Зевсом скрежещит зубами.
- А хоть бы и влюбился. Ревнуешь, козья морда?
- Чья бы морда говорила? Кто Бараном бегал, скрываясь от гнева мачехи?
На поляне стало сумрачно от набежавших туч и полил дождь. Пришлось быстро возводить навес из веток и разлапистых листев.
- Слушай, мама-блин, а чего ты в нем нашел? Он же незрелый хуже меня. И вороват - тянет все, что плохо лежит. И безответственный. Папа из него, я скажу тебе... И неделю дома, а потом на полгода куда-то шляться сваливает. Во опять куда-то урулил, - волосяной покров Пана приятно греет бок Диониса, поэтому он протягивает ему Кратер, в Котором Никогда Не Кончается Вино, и отвечает:
- Да черт его знает. Я ему про себя рассказал, а он понимающе отнесся, успокоил. Вот мы и переспали. А он, когда вы с Аресом ушли, искупался, протрезвел и исчез в неизвестную даль. Я потом его еще четыре дня ждал, думал, он за вкусненьким чем ушел...
Они оба вздыхают и остаются сидеть, пить вино и смотреть на лесной дождь. А Дионису все мерещится, что по кустам все мельтишит какая-то белая туника.
Сцена 2
Эллада выжжена. С запада на восток, с севера на юг простирается пустыня. Пейзаж разбавляют только остовы кустов и скелеты людей и животных. На Небесах нет ни солнца, ни облаков - что вверху, что внизу все серым-серо.
Дионис бредет, за ним остается дорожка оседающего пепла. Хочется плакать, но слез нет, в груди зреет Изначальная Пустота, гулко колотясь по ребрам. Он вздрагивает от карканья и поднимает голову. Одинокий ворон - последнее живое существо в этом уничтоженном мире - летает над ним, раз за разом сужая круги.
Ди просыпается резко и хватает ртом воздух, все силясь загнать в легкие хоть немного кислорода. Ему кажется, что он все еще там, что пепел забил ноздри, рот, трахею, что руки в саже, а ворон все каркает и каркает, поселяя в сердце беду.
Пан толкает его в плечо и спрашивает, чего это он расплакался.
Дионис садится и таким серьезным голосом, что у Пана все съеживается внутри, говорит:
- Не к добру это все. Я в Дельфы иду.
И срывается из положение «сидя» сразу в бег.
- Шкуры хоть поправь! А лучше переоденься, камнями же в городе закидают! - орет ему вслед Пан, недоумевая, что же такое могло присниться Богу Ужаса, что он настолько испугался.
Сцена 3
Дорога до Дворца на Облаке, переодевание в тогу, перенастройка Пути на Храм Аполлона Пифийского занимает не больше часа, но у Диониса в голове бьется мысль, что он не успевает, опаздывает на несколько дней, если не столетий.
Он не понимал, что за нужда гонет вперед, но молния, нет, Молния, и открывший Путь на входе в Храм выводят из себя хуже некуда.
Тронный Зал и недовольное выражение лица Отца вызывают перед глазами всполохи - злость никогда не давалась ему легко, всегда начинало мутить на физическом уровне.
- Мало того, что ты меня накачал этим пойлом так, что я несколько дней головы поднять не мог, так теперь ты его рецепт еще и смертным отдал? - гневается Бог Богов, стуча ухоженными пальцами по подлокотнику трона.
Зевс никогда не кричал на Диониса, на каких бы проделках тот ни был пойман, но Ди считает, что лучше бы кричал. Или даже оплеуху, как любому своему сыну, дал. Только теперь все стало на свои места, и стало понятно, почему к Младшему такое особенное отношение.
- Да хоть бы и отдал, что с того? - обычно Дионис не дерзит Отцу, но что-то в Ди надломилось, сломались какие-то барьеры.
- Ты хочешь сказать, что не понимаешь последствий для людей? - на Зевса действительно страшно смотреть.
- На людей Тебе всегда было постольку поскольку. Не вижу смысла продолжать этот разговор.
Не сказать, чтобы Акт Неповиновения дался после всех этих лет беспрекословного подчинения Верховному Богу легко, но Диониса жжет изнутри чувство более сильное, чем поклонение Незыблемому Авторитету.
Сцена 4
Дионис сидит в Оракуле и чувствует, что немного плывет от фимиамов и общей атмосферы помещения. И в который раз приходит к выводу, что Аполлон тот еще показушник.
Его оставили одного, пока Пифии не передадут его вопрос, а ему ее ответ. Вопрос прост, как восход солнца над Олимпом: «Что мне делать?», - но он томится уже второй час, материлизовав Кратер, и размышляя, какого такого не позвали танцовщиц.
Жрец возвращается еще более услужливым, чем при встрече, и Ди начинает догадываться, что со своим выражением лица вселяет Тот Самый Вселенский Ужас, за что в свою бытность получил приставку к Богу Экстаза. Это самое «и», следующее после, Диониса немного смущает. Арес, конечно, намеклнул, что «боятся, значит, уважают», но пользы для себя он в этом так и не находит.
- О, Ужаснейший...
- Стихни уже, я сеня добрый. Просто съел что-то не то, - старательно отводя глаза, выражает милость Небесный Виноградарь.
- О, Дионис, Владыка наших чувств и мыслей, будящий в нас наши самые сокровенные...
- Фавн тебя раздери, давай без прелюдий! Я тебе не твоя жена!
- Оу... Пифия сказала идти тебе, о... о, Великий, в... в смысле, к, к Колоссу.
Ди, видя такие противоречивые эмоции жреца бывшего брата, решает, что, если он опоздал уже на миллиард лет, то неплохо бы было поесть, а уж потом в путь. И уточнил заказ, что танцовщиц не прятать. А потом долго щурил осоловевшие глаза: вот одна больно похожа на здешнего Хозяина, особенно когда делает так и вот так в танце.
Сцена 5
Дионис сидит на плече Колосса и размышляет, куда же гуляла мама, если он так хорошо умеет управляться с Путем. Все Пути, что были на Олимпе и в других местах, являются стационарными и неизменными - никто не может ни модифицировать их, ни создать новый. А ему получается даже создать Путь для коротких дистанций.
- Слезай уже! Скоро восход! - очень громко раздается в голове.
Ди чертыхается. Только один позер в их семейке может быть настолько неразборчив в методах приглашения на свидание, думая, что ему все сойдет с рук за его красоту и таланты.
- Не ори, засранец, спускаюсь уже.
Дионис не выясняет отношения, не злится на игрища с его психикой, не припоминает чертовски неприятный сон, он подхватывает Аполлона за талию, и они оказываются прямо на голове Гигантской Статуи. Божественного Отца Всех Нарциссов - как его и в глаза, и за глаза, в зависимости от положения, называют — начинает трясти на высоте, и он крепко вжимается в Ди.
А Дионис стоит на голове каменного Гелиоса, наблюдая, как живой Гелиос не жалеючи хлыщет своих лошадей, и дышит полной грудью. С удовольствие чувствуя, как близок к нему вечно ускользающий от всех и вся Аполлон. И как тот зависим. За такое он готов простить очень многое.
Но въедливо возвращается факт, что Гермес сбежал. То ли утренний свежий бриз промыл ему мозги, то ли просто в подсознании полностью сложилась картинка, но Дионис понимает, что не он в пьяном бреду порвал папирус с рецептом «пойла», а что кое-кто его сп... украл.
Занавес.
@темы: ◤Фантворчество◢, 「Жанр」ангст, 「Жанр」психология, 「Размер」мини, 「Рейтинг」PG-13, 「Тип」AU, 『Персонажи』Мир, 『Персонажи』Чхондун, 【Фанфикшен】Авторский, 「Тип」гомо-слэш, 『Персонажи』Ли Джун, 「Жанр」романтика, 『Персонажи』Сынхо, 「Жанр」крэк/дарк/трэш, 『Персонажи』Джио, 「Жанр」юмор/стёб/пародия, 《Авторы》freak-trio, 『Персонажи』Пи, 「Жанр」дет