[Фико-забава] ✔Фанфикшен: freak-trio - Спор как лекарство

[mflaq]

Название: Спор как "лекарство"
Автор: freak-trio
Бета: нет пока
Дисклеймер: кто ж на собственность Главного хёна рискнет зариться?^^
Рейтинг: "хн, R"
Пейринг: Ли Джун/Чхондун, и Миры вокруг бегает^^
Жанр: фла~ффф
Комментарий: писано по заявке на фест Фико-забава
Разрешение на репост: никуда тчк

Чун лежит на диване и стонет. Мир угорелой курицей носится по дому, пытаясь придумать, на какую бы вещь наклеить стикер «лекарство». Он вообще последнее время, как вернулся из родительского дома, сходит с ума по стикерам. Их квартира обклеена ими от и до. Позавчера он выдвинул на середину гостиной компьютерный стол, водрузил на него стул и полез клеить одну желтую бумажку на люминесцентную лампу, а вторую, собственно, на сам потолок. И чуть не звезданулся – ножка встала неровно, как раз на нераспакованную пачку наклеек. Хорошо, в дверях случился Сынхо, успевший поймать их бескрылого и очень мудрого Дракона.
Все в доме уже успели проклясть Чхорёна и его способ учить китайский. А заодно и еще более мудрого Лидера, который, насмотревшись какого-то тайваньского сериала, посоветовал ему его.
«Его ему, черт их дери», - думает Чхондун, отлепляясь от косяка и отлепляя от себя очередную желтую гадость. Как выяснилось минут десять назад, на кухне «лекарства» не оказалось, а у Санхёна большое желание наклеить «лекарство» на свой самый широкий ремень и испробовать его на Мелком. Кухня перевернута вверх дном: все ящики выдвинуты, все створки нараспашку, посуда и провизия вытащены наружу. Он начинает методично возвращать мир на свое место, чтобы спокойно заварить себе чай.
Сейчас старших нет, поэтому Чун развлекается в свое удовольствие. Санхён считает, что это свинство – заставлять суетится вокруг себя больного Мира. Хорошо, всего лишь не закончился положенный реабилитационный период, но все же. Изображать больного, когда кому-то рядом действительно нехорошо – это свинство. Чхондун прикидывает вес сковороды и разочарованно убирает ее в шкаф.
Мир залетает с бешеными глазами, пытаясь на пальцах что-то сказать. Чхондун, вздыхая, отставляет банку с маринованным перцем. Еще одна шикарная идея от господина Яна – обязать себя несколько часов в день разговаривать только на китайском. Мир и разговаривает. Точнее – пытается. Когда словарного запаса не хватает, или когда он забывает тон или чтение иероглифа, то начинает доводить до окружающих смысл с помощью жестов и мимики. Обычно это весело, но сейчас пугает.
В гостиной на журнальном столике мусором навалены «вещи», которые не подошли под определение «лекарство». Несколько упаковок таблеток; пачки сладостей, чипсов и орешков, к слову, вскрытые, поэтому все усыпано их содержимым; диски с любимыми играми Чхорёна; любимая майка и любимая цепочка Чхорёна; бутылка с газировкой и бокал с молоком; любимая манхва Чхорёна; стикеры белые, стикеры розовые, стикеры голубые; лист А4 с надписью здоровыми буквами на трудно дающемся Чхорёну письменном английском «ОБЕЩАЮ ЛЮБИТЬ РАЗНОЦВЕТНЫЕ НАКЛЕЙКИ! КЛЯНУСЬ БОЛЬШЕ НЕ ДЕЛАТЬ ИЗ ЖИЗНИ ЛЮБИМОГО ХЁНА ЖЕЛТЫЙ АД! Я ДУ…»
От чтения Чхондуна отвлекает суетящийся Мир, попеременно тыкающий то на столик, то на «любимого хёна», который лежит на диване, закрыв глаза, и как будто не дышит. Чхондун гаркает на Мира, чтобы тот перестал идиотничать и объяснил. Оказывается, что Чун вроде как действительно не дышит, потому что подавился чем-то из вкусняшек.
Паника окатывает Санхёна большой кастрюлей кипятка, да так, что кажется, что земля начала вращаться раз в десять быстрее, и в ушах свистит ветер. Он срывается с места, преодолевая несколько шагов, отделяющие его от Чхансона, в одном рывке. Память отказывается подсказать, что нужно делать в таких ситуациях, руки, похоже, парализует. Лучшее, до чего додумывается Санхён, – начинает делать искусственное дыхание. И, как оказывается, зря – экстренные меры по спасению жизни Чхансона благодаря Чхансону ловко превращаются в поцелуй от Чхансона. Чхондун шарахается, падая с дивана.
Чхорён радуется, что «любимый хён» открыл глаза и снова в этом мире, а Санхён бессильно сжимает кулаки. Потому что Мир ненавидит «педиков», и Санхёну стыдно во всеуслышание устраивать скандал из-за того, что Чун его поцеловал. Чхансон отсылает счастливого Мира на кухню за чаем, а сам сидит на диване и щурится, как напроказивший кот. Чхондун собирается уйти – из комнаты, из дома, из жизни этой свиньи, которой обидеть человека так же легко, как с утра почистить зубы.
«Да ты дуешься?» - с невинными глазами интересуется «свинья», и Чхондун готов поклясться, что над ним не просто по-дружески потешаются, а в открытую смеются. «Да ты, видно, забыл про наш спор, что Мелкий будет не против, если я кого-нибудь поцелую», - цокает Чун в спину вставшего Чхондуна.
Санхён вспоминает, как пару месяцев назад Мир плевался, когда увидел на улице двух целующихся парней, а Чун хвалился, что, если бы на месте одного из них был он, то Мелкий еще бы и радовался. Чхондун тогда только хмыкнул скептически. Санхён не понимает, в чем тут спор, раз не было ни ставок, ни самого признания факта, что они спорят. Санхён хлопает глазами, Санхён растеряно вертит головой по сторонам, словно ищет кого в свидетели, что их Ли Джун сошел с ума. И, не находя, язвительно интересуется, на что же они тогда спорили.
Чун в наглую обнимает со спины и говорит, что все просто – на поцелуй. Санхён разворачивается к нему лицом и хочет уточнить, не желтый ли ад так подействовал на нестабильную психику «любимого Мировского хёна», если целоваться с парнями теперь для Чхансона так же естественно, как только что проснувшемуся коту потянуться. Но не успевает, потому что вставший на цыпочки Чхансон опять его целует. В удовольствие - закрыв глаза, запустив руки под домашнюю майку Чхондуна, прижимаясь так, что разряды статики по всему телу.
Санхёна словно ледяным душем окатывает, когда он слышит голос Мира, отчитывающий их за то, что он, Чхорён, очень доволен, что перестанет видеть, как Чхондун ходит бледной тенью за Чуном, пристально следя за каждым жестом и вздохом последнего, но предупреждать же надо. А Чхансон только ржот, что Мир совершенно не умеет быть незаметным и держать язык за зубами, поэтому кое-кто может не расслабляться, ибо опять проиграл поцелуй.